Когда российские военные в марте 2022 года оккупировали Херсон, Алексею Полухину был 21 год. Он, рискуя жизнью и свободой, несколько месяцев передавал украинским военным информацию о перемещении российских военных и техники. 9 мая 2022 года Алексей был задержан на одном из городских блокпостов. Его более двух месяцев держали в камере одного из местных СИЗО, который был превращен оккупационными властями в пыточную тюрьму. Когда российские военные узнали, что парень принадлежит ЛГБТ-сообществу, его нарядили в платье и, кроме партизанской деятельности, пытались также обвинить в "пропаганде гомосексуальности", которая запрещена в России.
В интервью проекту Радио Свобода "Новости Приазовья" Алексей рассказал о пережитом им в СИЗО. По его словам, из-за молодости его не пытали током, но сильно избивали, а один раз пять ночей подряд заставляли есть украинский флаг.
****
"Я налаживал связи с полицией, СБУ, ВСУ и разведкой, у меня там знакомые. Мы просчитывали каждое мое движение"
– Вы рассказывали, что понимали неизбежность полномасштабной войны России с Украиной и поняли, что оккупация Херсона тоже неотвратима. В какой момент вы решили присоединиться к движению сопротивления в Херсоне?
– К движению сопротивления я решил присоединиться в первые дни оккупации. Это было уже после 5 марта (2022 года), когда почти весь Херсон вышел на проукраинские митинги. Тогда я решил, что надо действовать, нужно показывать, что Херсон – это Украина.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: "Херсон – это Украина, и других вариантов никто не рассматривает". Как Херсон живет месяц под оккупацией войск РФНеизбежность оккупации и полномасштабной войны я стал осознавать, еще когда видел скопление военной техники (у границ Украины). Уже тогда я налаживал связи с полицией, СБУ, ВСУ и разведкой, у меня там есть знакомые. Мы просчитывали каждое мое движение. К сожалению, не просчитали один момент, но о нем немного позже.
Относительно сопротивления в оккупации: необязательно иметь какие-либо навыки, необязательно иметь какие-либо связи. Это должно идти от сердца. Потому что в оккупации ты борешься за свободу, за украинский флаг, за то, чтобы твой город освободили.
– Какие задачи вам пришлось выполнять?
– Я не обо всех могу, к сожалению, пока рассказать. Мы надеялись, что мне на руку сыграет возраст. Мне на тот момент был 21 год, мы думали, что оккупанты никак не захотят меня проверять.
Это было просто передвижение по городу, сбор информации – и вечером я ее уже посылал. В то время было обязательно "чистить" Telegram, но я его не чистил. К сожалению, когда меня остановили на блокпосту, это сыграло против меня, и очень сильно.
Российская военная техника в Херсоне, февраль 2022 года
– Как вам удавалось фиксировать перемещения российской армии, ее расположение – техники или живой силы и при этом оставаться незамеченным?
– Херсон – маленький город, это его плюс. Здесь, куда ни пойди, повсюду большое скопление людей. Я слил очень много точек, где находились российские военные, не знаю, "работали" ли (украинцы) по ним или нет. Но, например, по улице Пестеля (Воздушных сил) есть военная база. Она была еще до оккупации – украинская, но тогда ее максимально быстро захватили российские военные. Я пересылал эту информацию (нашим). Счастье, что эта улица довольно оживленная. Я быстро написал сообщение, спрятал телефон и нырнул в толпу.
– Помните ли, когда впервые столкнулись с российскими военными прямо на улицах города? Когда вы их впервые увидели, что почувствовали?
– Передвигаясь по городу, я видел буквы "Z" (на военной технике россиян), чуть позже заехали буквы "V". Z – это южное направление, V – это направление на Киев со стороны Беларуси. Больше всего меня бросило в страх от Росгвардии, потому что я знаю, как они работают – на уровне с ФСБ. То есть это и похищение, и пытки.
– Как российские военные относились в начале оккупации к местным жителям? Известно по рассказам, что уже тогда они практиковали похищения несогласных, преследования по определенным спискам...
– Похищения начались где-то в апреле. Когда я вышел, кажется, второй раз на проукраинский митинг, очень быстро приехала Росгвардия. Они схватили молодого юношу, не знаю его дальнейшую судьбу. Был и слезоточивый газ. Где-то с апреля начались активные похищения проукраински настроенных людей – не партизан, а волонтеров, открыто заявивших, что они – волонтеры.
– До 9 мая, пока вас не задержали, вы ведь тоже участвовали в движении сопротивления? Вы пытались как-то соблюдать определенные правила безопасности? Какие это правила и какие есть риски, если их не соблюдать?
– Это очень большие риски. Лучше не провоцировать окупантов на какие-то определенные действия, не ходить кучей. Телефон желательно не держать возле них. Это может вызвать определенную реакцию. Само собой партизанство – это очень большой риск.
Протесты в Херсоне против российской оккупации, май 2022 года
"Меня кто-то сдал"
– 9 мая 2022 года: что произошло тогда, как вас задержали?
– С мая нам стало известно, что в городе готовится парад "победобесия" – их любимое пропагандистское 9 мая. Об этом не раз все говорили. Нас было или восемь или девять человек, я уже точно не вспомню. Мы себе выставили точки, где кто будет фотографировать, так чтобы предателей было видно – тех, кто принимал участие в этих событиях.
Насколько нам было известно, людей на парад привезли из Крыма – специально для массовки. К сожалению, 9 мая я не проверил карту блокпостов в городе. У нас был партизан, который вел карту блокпостов. Он и сейчас есть, он жив. И вот 9 мая я наткнулся именно на новый блокпост. У меня было ощущение, что его поставили, изучив мой маршрут.
– Они на нем всех подряд проверяли, или было конкретно на вас внимание сосредоточено?
– Они не всех проверяли. У меня есть мнение, что меня кто-то "слил" из предателей – то, что я – партизан.
Когда в тот день я проходил еще мимо главного входа школы-интерната, стоящий на том посту военный сообщил по рации обо мне – вероятнее всего на другой блокпост. И когда я видел, что вот, стоит новый блокпост, я подумал, что надо пойти по другой дороге. И себе включил нейтральную тему в ютубе. Думал проканает, а, к сожалению, не проканало.
Когда я подошел к российскому блокпосту, меня остановили, попросили у меня телефон, паспорт, раздели. Напомню, это улица, на ней в тот момент было много народу даже несмотря на оккупацию. И вот меня раздели для того, чтобы проверить наличие патриотических татуировок. А у меня их три. Делал я их в разный период. Но герб и флаг Украины я сделал 17 апреля – сделал, чтобы повысить свой моральный дух.
– На блокпосте вас начали проверять, раздели, а что дальше происходило, куда вас повезли?
– Проверка на блокпосте – это обычная практика, как на наших, так и на оккупантских. Но у меня не были в телефоне удалены сообщения, фото в Telegram и Viber. Повезло, что некоторые люди стерли нашу переписку довольно вовремя.
Дальше мне на голову натянули мою футболку – так, чтобы я не видел, куда меня везут. Затолкали в КамАЗ и начали кружить по городу, более 4-5 часов. Это делается для того, чтобы у человека возникло представление, что тебя увозят либо в лес, либо куда-нибудь в другое место. Но пока меня везли, я слышал движение троллейбуса, я понимал, что я в городе, все под контролем, и что меня далеко не вывозят
– Что было дальше, сколько у вас было допросов?
– Мы остановились недалеко от места моего задержания, чтобы ждать двух работников ФСБ. Мне сказали: "Ну все, прощайся".
Меня привезли уже в СИЗО №1 по улице Теплоэнергетиков, 3. Там меня толкнули, я упал. Отправили на второй этаж, начали все то же выспрашивать, что и на блокпосте. Те, кто меня привез, сказали, что вычитали в моем Telegram, что я – ЛГБТшник. Ну и лексика была, конечно, ненормативная.
Главный вход Херсонского изолятора временного содержания, где российские военные пытали жителей города
"Они вытащили красное в зеленый горошек платье и заставили меня его надеть"
– Информация о том, что вы – ЛГБТ-активист, повлияла на дальнейшее общение окупантов с вами?
– Это вызывало у них сильное удивление. Во-первых, Херсон был русскоязычным до 24 февраля 2024 года. В продвижение российской пропаганды и сближение Херсона с Россией вливались огромные средства. Но здесь они прогадали: Херсон не захотел быть трехцветным (пророссийским). А во-вторых, как ЛГБТ-активист может противодействовать России? В России, напомню, за это уже была уголовная ответственность.
– Каково было их отношение к вам?
– Они сразу же, я не знаю откуда, вытащили платье красное в зеленый горошек и заставили меня его надеть. Где они его взяли, я не знаю, но, вероятно, это из личных вещей бывших узников, потому что это был полицейский участок. На надевание платья они мне дали 5 минут. Потом они сказали мне покружиться. Я покружился.
Алексей Полухин
В тот же день прошел допрос. ФСБшник или росгвардеец спросил меня, зачем я в платье. Они ему сказали, что я ЛГБТшник, да еще и партизан.
Честно: тогда я думал, что на мне можно ставить крест. Но нет. Они меня оставили и держали долго, как, грубо говоря, экспонат.
– За два месяца в СИЗО что с вами происходило, что вы видели?
– За 2 месяца я застал две ротации (российских военных). Вторая, другая группа, они относились ко мне как-то нейтрально. Ну херсонец, ну партизан. У них не было акцента на то, что я – ЛГБТ-активист. У них больше был упор на то, что я им противодействовал. Поэтому мне запрещался душ, запрещался выход на улицу. Особенно под запретом была юридическая и медпомощь.
Был случай: мужчина лет под 60 нуждался в срочном лекарстве, у него схватило сердце, на что ему оккупант ответил: "Сейчас я тебе пропишу, у тебя сердце быстро успокоится". Но там, где мы были, это была не самая страшная тюрьма Херсона, хотя относились они к нам тоже жестко.
– Пытались ли у вас выведать о тех, кому вы передавали информацию?
– Да, пытались. Но мне повезло. На момент моего исчезновения, во-первых, UAnimals опубликовал пост, что я исчез. Все, кто вел со мной хоть какую-то переписку по партизанским вопросам, удалились, все меня заблокировали. Я на них это не обижаюсь, я понимаю, что это было сделано для их безопасности.
Также мне повезло с возрастом. Для них 21 год на тот момент – это возраст человека, которого особо нельзя пытать. Психологически – да, психологически они меня убивали. Но они получили от меня только ту информацию, которая им и так была известна. А применять электроток, который они любили применять к херсонцам, даже просто нарушившим комендантский час, – ко мне его не применяли.
Особенно тяжело психологически было, когда меня заставляли пять ночей подряд есть украинский флаг. Они дали мне украинский флаг, который нашли где-то, дали канцелярский нож и говорили его (флаг) резать. Затем давали воду, говорили есть и запивать водой до тех пор, пока не кончится вода. Но их это не удовлетворяло. Потом они дали еще воды и говорили: "Вот у тебя есть еще одна бутылка, ешь дальше". И так пять ночей подряд. Они вынуждали это делать наиболее патриотически настроенных задержанных
– Слышали ли вы, как пытали других?
– Обычно это было избиение, это уже было как систематическое наказание, каждый вечер. Еще применялся электрический ток – например к людям, которые не выучили российский гимн. Если была женщина или девушка, то к ней применяли электрический ток, подсоединяя провода к половым органам.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
"Говорили: "Твари, суки, стервы, шлюхи! Хорошо хоть не насиловали": украинские женщины-военные рассказывают, что с ними было в плену
"Приезжает РосТВ, дается текст, там стандартная российская методичка, что "Зеленский наркоман"
– Как вам удалось выбраться? Вас просто отпустили?
– Меня хотели отпустить три раза. Первый раз – за участие в так называемом "кино". Это когда приезжает РосТВ, снимает людей, которым дается специальный текст. У меня было 5 листов формата А4, там была стандартная российская методичка о том, что "Зеленский наркоман".
– Это нужно было сказать на камеру?
– Это надо заучить наизусть. Но на это дается только ночь.
Но в тот момент, когда они приехали, мне нужно было убирать заведение. Я с первых дней в СИЗО каждый день убирал почти все учреждение. Этаж, где камеры, третий этаж, где проводились допросы, туалеты, и их (военных) спальни. Я это отношу, скорее всего, к моей ориентации, типа они хотели надо мной поиздеваться. Но, возможно, они хотели просто как-то меня задействовать.
Следующий случай был в июне. Тогда они просили меня подписать письмо, что я не буду им противодействовать. Я это подписал. На следующий день они должны были меня отпустить, это была пятница, а они как раз отпускали людей по понедельникам и пятницам. Но меня не отпустили, потому что приехала какая-то важная шишка из Краснодарского края, взявшего шефство над тогда еще оккупированным Херсоном. И меня снова демонстрировали ему как экспонат: вот ЛГБТ-персона, так он еще и партизанил.
Алексей Полухин с украинским флагом
И вот каждый раз они открывали дверь и смотрели на мое состояние. А тогда мое психологическое состояние было очень неудовлетворительное, у меня тогда крыша ехала очень сильно. У меня тогда забрали даже ложку: думали, что я ложкой как-то "вскроюсь". И тогда я был готов "вскрыться", потому что все это было невозможно терпеть.
И так меня все никак не отпускали. И вот сменилось командование этого, так сказать, "центра". От меня открепили куратора – это человек, который, грубо говоря, ведет дело до тех пор пока ты там. Судебное дело на меня никакое не заводилось, хотя, насколько мне известно, мое дело еще находится в ФСБ Ростовской области, и меня до сих пор ищут на оккупированной части Херсонской области.
Новое командование где-то на третий день своей командировки сказало мне убрать всю территорию этого учреждения, даже те помещения, которые не используются, вместе с уличными территориями. После этого мне отдали почти все мои вещи, кроме сине-желтого браслета и паспорта. Меня довели до калитки, конвоир сказал, что если меня еще раз поймают, то живым я уже оттуда не выйду. Я вышел, увидел улицу и резко побежал.
– Вы, несмотря на все риски, все равно остались в Херсоне до конца оккупации, вы не уезжали оттуда и, более того, продолжили партизанить. Когда уже случилась деоккупация Херсона, расскажите, каким это событие было для вас?
– Сдержать слезы было невероятно тяжело. В тот день проехала машина по центральной улице города с флагом Украины. Мы подумали, что это провокация. Все сразу скрылись с улицы. Город, по крайней мере, там, где я был, сразу стал мертвым.
Я пошел в Чернобаевку, потому что оттуда не было ни выстрелов, ни взрывов. Там я ничего не увидел. Пошел обратно в город по Николаевскому шоссе и увидел уже всю долгожданную колонну Вооруженных сил Украины. И у меня ноги как-то сами подкосились. Я упал и начал рыдать, и кричать: "Слава Богу, это страшное время прошло!"
****
Активист также рассказал "Новостам Приазовья", что он лично еще не обращался в правоохранительные органы Украины, чтобы написать заявление о его похищении и преследовании во время оккупации Херсона, но планирует "обязательно это сделать".
Показания Алексея и других потерпевших важны в процессах против военного и политического руководства РФ, отмечают украинские правозащитники. Херсонец помог установить личности около 10 российских военных, которые были причастны к пыткам гражданских в херсонском изоляторе. Полухин говорит, что надеется увидеть их на скамье подсудимых в Гааге.
Сообщения об убийствах, пытках и жестоком обращении российских военных с украинскими военнопленными и гражданскими лицами поступают регулярно. В ноябре 2024 года Независимая международная комиссия по расследованию в Украине опубликовала доклад, в котором утверждала, что российские власти и военные многократно применяли и продолжают применять пытки в отношении украинских военных и гражданских лиц на территориях Украины, которые находятся или побывали под российским контролем.